Если покойники, то все в белом. Стоят, смотрят и молчат. Ждут в своих рядах пополнения. Душа никак не может выйти из дряхлого бабушкиного тела. Старушка ждет непутевого сына, охает, плачет, страдает. А ОНИ в жизни никак не участвуют, просто наблюдают за тем, как бабушкины родственники ругаются. И мы, зрители, тоже просто наблюдаем, украдкой промокая глаза носовыми платочками.
В карагандинском театре имени Станиславского новый спектакль – российский режиссер Станислав Васильев впервые инсценировал пьесу молодого московского драматурга Даны Сидерос «Стена живых».
Постановка получилась не из легких. Полтора часа следить за предсказуемыми поворотами сюжета — как тронувшаяся умом бабушка Тая чудит, болеет, а затем умирает — тяжело. И это при том, что режиссер еще убрал «метроном», который в оригинале отсчитывает, сколько пенсионерке еще осталось. Свою идею Дана Сидерос объясняла желанием помочь наблюдателю. Чтобы он понимал, в какой точке временной линейки находится история, как в компьютере «Смерть: загружено 86%».
— Мы все заканчиваемся смертью, — констатирует режиссер Станислав Васильев. — Все рожденные умрут. Смерть — это испытание. К смерти надо готовиться…
Бабушка Тая дожила до 80 лет, а подготовиться не успела. Она не в ладах с собственной совестью. Ее мучает прошлое. Она лишается рассудка, впадает в маразм. Автору, по ее признанию, было интересно устройство памяти и то, «как она в конечном счете остается единственным нашим багажом, и тот тоже в какой-то момент начинает расползаться, как ветхое тряпье». У героини пьесы ничего не остается. Ей не на что опереться, кроме как на теплые искренние отношения, которые она успела построить с близкими. А таких отношений оказывается очень мало.
Сюжет автору подсказала сама жизнь. Однажды ей позвонили родственники и сказали, что ее бабушка совсем плохая и надо что-то решать. Итоговый текст, по признанию Даны Сидерос, сильно отличается от того, как все происходило на самом деле в ее ситуации, но «часть эпизодов имела место, а треть реплик — прямые цитаты живых людей и уже не живых».
История смерти банальна. Поэтому многие узнают в постановке самих себя. Станислав Васильев тоже нашел в «Стене живых» отражение того, что произошло в его собственной семье.
— У меня есть личные переживания, — продолжает режиссер. — Моя бабушка перед уходом тоже очень ждала свою дочь. Бабушка умирала на руках у моего папы. И когда час настал, пришла ее дочь. Как только она переступила порог, бабушка сказала: «Она пришла». И с этими словами отошла в мир иной. Пьеса зацепила меня. А потом зацепила и театр. Мы все живем среди трущоб, в городских джунглях. И вроде бы все живые вокруг. Но каждый чувствует одиночество. Одни мы в этом большом мире.
— Что же делать?
— Об этом говорит Ксюша (героиня пьесы, внучка бабушки Таи), когда звонит сестре: «Не жмоться. Не жалей время». Самое главное — это не деньги, не шмотки, не машины. Самое дорогое — это время, которое нам отпущено. Важно то, как мы им распоряжаемся, кому мы его дарим. Жанр мы обозначили как «сцены из современной жизни». Постановка, мне кажется, очень современна. Взаимоотношения с детьми у многих из нас не складываются, потому что мы работаем, мы хотим успеть, мы строим свою карьеру. Трагедия Таи в том, что в свое время она не смогла дать тепло своим детям. И вот ее дочка уже умерла, а сын живет далеко, про свою мать забыл. И пришла беда. Это забвение, когда у Таи память немного отшибает, — немного мистическая история…
В финале зрители видят уже спокойную безучастную бабулю в белоснежном платье. Она перешла черту. Истерика, обиды, жестокость — вся эта суета осталась по ту сторону. Живые же продолжают ссориться. Но некоторые из них, нашедшие время понянчиться с бабулей перед ее кончиной, вроде бы подружились.Что режиссер расценивает как свет в конце темного тоннеля всей этой безрадостной истории. Станислав Васильев считает, что Тая сумела привить своим внукам «генетический код любви».
Автор: Анастасия Машнина
